Текст был написан по заказу галереи Pechersky для выставки Ростана Тавасиева «Жги!» (21 января – 29 марта 2015)
Горение – это окисление. Окислению так или иначе подвержены все предметы вокруг нас. В определенном смысле получается, что вещи – медленно горят. Это «внутренний» и невидимый глазу огонь всегда готов вырваться на поверхность. Человечеству много веков пророчат увидеть мир, объятый пламенем. «Грядущие гунны», судный день, нескончаемые войны, угроза ядерного взрыва. Или просто: система перегреется, человек «сгорит», да и вообще – пылай все синим пламенем.
«Дешифровок» тавасиевской выставки возникает нескончаемо много, и кажется, что они взаимно вытесняют друг друга. Выставка и в самом деле беспредметна, словно как «Черный квадрат», в котором Малевич помимо прочего видел крематорий, хранящий пепел всех сожженных картин. После выставки Тавасиева, похоже, остается пепел сгоревших интерпретаций. Чистая энергия ускользания. Или смятения, огонь которого начинает распространяться вокруг.
Горение – это окисление. Окислению так или иначе подвержены все предметы вокруг нас. В определенном смысле получается, что вещи – медленно горят. Это «внутренний» и невидимый глазу огонь всегда готов вырваться на поверхность. Человечеству много веков пророчат увидеть мир, объятый пламенем. «Грядущие гунны», судный день, нескончаемые войны, угроза ядерного взрыва. Или просто: система перегреется, человек «сгорит», да и вообще – пылай все синим пламенем.
Огонь, разведенный Ростаном Тавасиевым в Pechersky Gallery – не синий, а из искусственного оранжевого волокна. Мир, созданный художником, на этот раз кажется беспредметным и неодушевленным. Вместо живых или синтетических организмов, то и дело возникавших у Тавасиева раньше, – сгусток энергии, бестелесная субстанция, на время обретшая материальность. Метафорическое горение, охватившее пространство. Сложно даже попытаться мысленно охватить всю ту культурную многозначность, которая связана с огнем. В особенности, если он «выступает в паре» с произведением искусства. Здесь все: от всемирной истории до хроник современного искусства с прожигателем картин Альберто Бурри и «праведным» костром Тимура Новикова. От разговорных фраз до смутной, – а часто и явной – разлитой в воздухе тревоги по поводу происходящего вокруг. От церемонии потлача у североамериканских индейцев, вожди которых демонстративно сжигали богатства племени с целью приобрести авторитет у соседей, до откровенной достоевщины – на балконе галереи рассыпаны рублевые купюры, охваченные меховым огнем.
Ассоциации, приходящие в голову, слишком просты и лежат на поверхности. Философствовать, прибегая к ним, было бы легким и очевидным решением. Все равно, что рассуждать об «инфантильной» оптике Тавасиева: набило оскомину, да и «все сложно», как говорилось в одноименном его проекте.
Художник, до недавних пор ловко избегавший банальности и «китча» и сохранявший в работах ироническую улыбку (за которой следовали серьезные выводы), как будто нарочно скатился в «трешовость» и пафос. «Жги!», – призывает он, решительно утягивая за собой зрителя и провоцируя его на соответствующие толкования.
Ассоциации, приходящие в голову, слишком просты и лежат на поверхности. Философствовать, прибегая к ним, было бы легким и очевидным решением. Все равно, что рассуждать об «инфантильной» оптике Тавасиева: набило оскомину, да и «все сложно», как говорилось в одноименном его проекте.
Художник, до недавних пор ловко избегавший банальности и «китча» и сохранявший в работах ироническую улыбку (за которой следовали серьезные выводы), как будто нарочно скатился в «трешовость» и пафос. «Жги!», – призывает он, решительно утягивая за собой зрителя и провоцируя его на соответствующие толкования.
«Дешифровок» тавасиевской выставки возникает нескончаемо много, и кажется, что они взаимно вытесняют друг друга. Выставка и в самом деле беспредметна, словно как «Черный квадрат», в котором Малевич помимо прочего видел крематорий, хранящий пепел всех сожженных картин. После выставки Тавасиева, похоже, остается пепел сгоревших интерпретаций. Чистая энергия ускользания. Или смятения, огонь которого начинает распространяться вокруг.
Текст был написан по заказу галереи Pechersky для выставки Ростана Тавасиева «Жги!» (21 января – 29 марта 2015)
Комментариев нет:
Отправить комментарий