Света Шуваева. Персонаж толпы

Текст написан для выставки Светы Шуваевой «Персонаж толпы» 18 ноября - 2 декабря 2015 г. / 20 января - 7 февраля 2016, Москва, галерея «Пересветов переулок»

Мировая культура изобилует изображениями массовых действий, участники которых объединены как общим физическим, так и социальным пространством, классом. Будь то крестьянские праздники Питера Брейгеля Младшего или знаменитое «Четвертое сословие» Джузеппе Пеллицца да Вольпедо, отношения между людьми здесь проступает во всей своей социальной конкретике, а дистанция между ними сокращается до расстояния вытянутой руки.

Современная социальная теория в лице Пьера Бурдье критически пересматривает марксову теорию классов. Класс, согласно Бурдье, зачастую остается сконструированным в теории «классом на бумаге». Он едва ли представляет собой совокупность знакомых друг с другом и реально взаимодействующих людей. Он предстает возможной общностью индивидов, обладающих сходной диспозицией в пространстве социального, которые «объективно будут оказывать меньше сопротивления в случае необходимости их “мобилизации”».

На рисунках Шуваевой мы видим людей, собравшихся в определенной локации. Сложно представить, что на самом деле могло бы их объединять. Выражаясь языком социологии, они, скорее всего, принадлежат к различным социальным полям и задействованы в разных системах отношений, мотивы и интересы которых не совпадают. Смысл посещения кинотеатра или ночного клуба, ежедневного движения по переходу метро или участия в уличном празднестве будет неодинаковым для разных людей, а точнее, их условных совокупностей, направляемых определенным социальным интересом.

Шуваевские «персонажи толпы» выполнены таким образом, что вокруг них как будто нарастает метафорическое пространство возможных интеракций. Его контуры, за некоторым исключением, остаются стертыми и неуловимыми. С одной стороны, кажется, что эти сборища мотивированы определенной внутренней логикой. С другой стороны, исходящие от них векторы (символизируемые, к примеру, флагами над головой протестующих на одном из листов) расходятся в множестве разных направлений. Нам не прибавит ясности ни знания о фильме, выставке или концерте, на который персонажи собрались, ни понимание того, что таится внутри белой кабаковской пустоты, куда смотрят черные человечки, расположившиеся по краям одного из рисунков.

Множества людей, изображаемые Шуваевой, не центростремительны, но центробежны. Они подчинены грамматике, описанной итальянским философом Паоло Вирно, в представлении которого «множество» характеризуется опытом «неукорененности, мобильности, неопределенности, тревоги и поиска безопасности» в нынешних социально-политических условиях. Множество обладает «всеобщим интеллектом» - перцептивными механизмами, структурой отношений и правилами языка, наследуемом всеми скелетом «жизни разума», внутри которой оформляются конкретные действия и частные высказывания.

В этом напряжении и переплетении «доиндивидуального» и индивидуализированного и рождается «единичное», «независимое» и «сингулярное», доведенные до своего возможного предела. Той границы, за которой уже неуместно становится говорить о безликом и аморфном, унифицированном персонаже толпы.